Опубликовано в сборнике «Проблемы
лингвистической прогностики». Выпуск 3. Воронеж: ЦЧКИ, 2004. С.95-102.
В.Б.Кашкин
(Воронеж, ВГУ)
Аналитические образования
в прогностическом аспекте
1. Вступление. Определяя лингвистическую прогностику,
вслед за А.А.Кретовым, как «раздел науки,
занимающийся научным предсказанием поведения объекта» (Кретов
А.А., 2000, c.3),
попробуем предсказать поведение такого объекта, как аналитические образования в
грамматике. Под аналитическим
образованием (более частные случаи: аналитические
формы и аналитические конструкции)
будем понимать сочетание двух или более компонентов-универбов
(основного и вспомогательных), один из которых отвечает за лексическое значение
целого; грамматическое же значение в этих образованиях распределено между компонентами,
часто являясь переосмыслением исходного лексического значения вспомогательного
компонента (пример: исп. vamos a trabajar, франц. je viens d’arriver,
англ. I have seen и т.п.).
Появление подобных конструкций отвечает фундаментальным потребностям мышления и
языка при освоении новых понятий, подтверждение этому можно найти в совершенно
разных языках и даже в различных семиотических системах ср. шумерск.
ik-kid
«дверь толкнуть = открыть», даже об открытии торгового пути (Дьяконов И.М.,
1977, с.9-10); pivot words по Слобину в «детском языке» allgone sticky = after having washed my hands, allgone outside = after the door closed (Слобин Д., 1976,
с.87-95); согласно Р.М.Фрумкиной, существуют грамматикализованные
сочетания жестов (Фрумкина Р.М., 1981, с.231) и т.п.
Хотя лингвистическая прогностика
является довольной молодой наукой, предсказания возможностей будущего развития
языковых систем, подсистем и отдельных единиц появлялись в лингвистических исследованиях
довольно давно, ср. (Pulgram E., 1963; 1967; Samuels M.L., 1975), не говоря уже о теории агглютинации
Ф.Боппа, выводившего флексии из аналитических
конструкций: глагол + глагол, имя + предлог. Опираясь
на данные диахронических исследований, а также учитывая наблюдаемые тенденции
на периферии языковых систем в синхронии, можно выдвигать гипотезы о потенциях
языка и его подсистем в дальнейшем, то есть, переходить от ретро- и онтогностики
к футурогностике.
2. Прогностика
аналитических образований.
В зафиксированной истории языков можно встретить ряд
примеров, отчасти подтверждающих гипотезу Боппа о
возможности (но, разумеется, вовсе не обязательности) слияния автономных
элементов аналитической конструкции в универбальную
форму: французское будущее: лат. cantare habeo → вульг. лат. *cantar aio → фр. сhanterai – пример Э.Косериу и Е.Куриловича, ср.
также (Pulgram E., 1967, 1642). Есть и множество других
примеров. Процесс грамматизации, в соответствии с
«динамическим» подходом Косериу, представляет собой
последовательную смену норм, движение от периферии к центру, от РЕЧИ к СИСТЕМЕ,
от синтаксиса к морфологии. Сходная концепция также у французского историка
языка Жозефа Англада (Anglade J.,
1965, c.98-99),
динамический подход прослеживается и в исследовании романских глагольных
перифраз Вольфа Дитриха (Dietrich W.,
1973, с.58-60, 323) и т.п.
Данный процесс может быть разбит на
стадии, а современное состояние аналитических образований разных языков
соотнесено с той или иной стадией. Экстраполяция с опорой на ретрогностику позволяет дать некоторый предварительный
прогноз тенденций возможного развития аналитических образований.
Во-первых, выделим анализ первого порядка и анализ
второго порядка. В др.-англ
3ystandæ3 ic wæs in
huntun3e (совр. was hunting) компоненты нового
грамматического значения получают раздельное выражение (анализ I), в дальнейшем можно наблюдать
тенденцию к поляризации лексического и грамматического (опускается предлог и
др. –анализ II]).
В развитии аналитической формы из
аналитической конструкции возможно выделение качественно различных стадий:
1) нулевая, предморфологическая,
синтаксическая;
2) лексико-грамматическая,
анализ первого порядка;
3) грамматизация,
ресемантизация;
4) семантико-функциональная
неразложимость, анализ второго порядка;
5) синтетизация;
стремление к формальной неразложимости.
3.1.
Синтаксическая стадия. В
речи естественным образом соединяются слова, значение одного из которых может
быть более абстрактным, а другого – более конкретным. Такие словосочетания
являются потенциальным материалом для развития конструкций с грамматическим
значением. Как отмечал еще И.И.Мещанинов, в определенной грамматической роли,
близкой к выражению грамматических отношений, могут оказаться «полноценные
слова», утрачивая полноту своего лексического содержания только в данном
«синтаксическом построении» (Мещанинов И.И., 1940, с.30-35 и др.). В.Г.Гак
также упоминал «семантико-синтаксические условия, в которых слова получают служебную
функцию» (Гак), называл синтаксис «организационным центром грамматики» и
В.В.Виноградов (Виноградов В.В., 1947, с.29).
Каковы же факторы, влияющие на
возникновение и развитие аналитических форм? В разные эпохи
таковыми назывались «распад (падение) флексии», «калькирование (заимствование)
формы». Так, большинство болгарских грамматистов XIX-XX вв. писали об
артикле (точнее говоря, об артиклевой форме имени)
как результате «плохих переводов с французского» (правда, остается неясным, с
какого языка переводили сами французы, заимствовавшие «испорченный» артикль
ведь в латыни артиклевые формы имени еще не
появились). Думается, что менее наивным является мнение, которое объясняет
возникновение аналитических образований возможностями саморазвития системы и
коммуникативными потребностями. А.А.Потебня писал об
«описательных формах» (ср. «описательный перевод»), что это не просто «заплата
на старое платье, а создание новой формы мысли» (Потебня
А.А., 1958, с.66). В свое время в постлатинских
языках для выражения субъективного прошедшего возникает презентный перфект по
модели habeo
factum. Современный французский строит новую форму, показывающую
двойное предшествование или некоторые другие смыслы. Эта форма, естественно, не
признается официальной грамматикой, но зафиксирована в реальной речи: j’en ai eu
mangé
= j’en ai
mangé
des
fois,
Il
m’est
arrivé
d’en manger, j’en ai mangé
dans
le
temps
(Frei H.,
1929). Ультраперфект или двойной перфект имеется и в
немецких диалектах: швабск. er hōds šō
gmaxd ghed = er hat es
schon gemacht gehabt; er iš
šō abgfāregwē
=er ist schon
abgefahren gewesen.
3.2.
Лексико-грамматическая стадия:
на первых порах новое грамматическое понятие подвергается «переразложению»,
выражается расчлененно (анализ I порядка),
распределяется между компонентами аналитического образования, относясь к сфере
так называемой «скрытой грамматики». Аналитизм номинаций – одна из констант языкового развития
(Алисова Т.Б., 1980, с.12). Но уже на этой стадии наблюдается определенная
тенденция к поляризации основного лексического и грамматического значения.
Грамматическое содержание
концентрируется во вспомогательном компоненте. Выбор той или иной лексемы в
качестве вспомогательного компонента предопределяется его лексическим значением:
оно должно быть достаточно абстрактным, какая-то из его сторон должна давать
мотивировку для употребления лексемы в грамматическом смысле. Как и во многих
других случаях, на помощь приходит метафора, этот универсальный способ
языкового новообразования. Так, в перфектных аналитических образованиях
значение обладания предметом (имею письмо)
было перенесено на значение обладания результатом действия с этим предметом (имею письмо написанным), далее – на
значение результата действия и предшествующего действия вообще: рус. диал. у автомобиля туда уже езжено (пример Ю.С.Маслова) – после
расширения лексической базы перфекта, первоначально включавшей только
переходные глаголы; cр.
также «перфектный центр в русском синтаксисе» (Степанов Ю.С., 1981, c.324-330).
Достаточно типичный перенос: значение
передвижения в пространстве интерпретируется как временнóе
отношение (англ. be going; фр. venir, aller; исп. ir, llegar и
др.). Подобные аналитические образования, связанные с интерпретацией различных
глагольных способов действия являются достаточно выразительными, стилистически
маркированными, что теряется в процессе дальнейшей грамматизации.
Пьер Гиро назвал такое движение от стилистического
варианта к норме «la grande
loi de la
création linguistique»
– великим законом языкового творчества (Guiraud P., 1968, c.93).
3.3.
Грамматизация. В процессе грамматизации вспомогательный компонент подвергается
значительным семантическим изменениям (десемантизация,
ресемантизация). Свидетельством изменений является
употребление с «семантическим рассогласованием» (В.Г.Гак) – противоречащее основному
исходному значению (у автомобиля езжено;
acaba de comenzar и др.). исп. Aquí
tienes
una
nueva
creatura
que
acaba de comenzar
la
vida – перевод из И.С.Тургенева: «Вот новое
существо, которое только что вступает в жизнь (досл. «заканчивает начинать»)».
Весьма популярным во всех языках
является метафорический перенос «пространство–время», при котором глаголы
движения используются для описания временнх отношений с последующей ресемантизацией: немецк. Ein
Ritus
ging uns
verloren «Обряд утрачен (досл. «пошел нам утраченным»)»; Auf diesem
Kuvert
steht geschrieben – перевод из Ф.М.Достоевского: «На
конверте написано (досл. «стоит написанным»)». Для перфектных конструкций
присутствуют различные вариации глаголов обладания: немецк.
Du
findest uns
versammelt – перевод из И.С.Тургенева: «Вот мы все
здесь собрались (досл. «ты находишь нас собравшимися»)»; испанск.
La tienen escondida ahí – перевод из Ф.М.Достоевского: «Ее спрятали
здесь (досл. «держат спрятанной»)» (Кашкин В.Б., 1991, с. 96, 99, 101, 109 и
др.); итал. диал. përche so pare la ten
sarà
= perché suo
padre
le
tiene
rinserrata (досл. «ее отец имеет/держит
ее запертой») (De
Mauro T., 1969, с. 19).
Главный компонент также подвергается
определенным семантическим изменениям. Во-первых, это расширение лексической
базы, подключение ранее невозможных лексических группировок (непереходные
глаголы с перфектом; псевдотавтологичное сочетание going to go и другие случаи расширения, «раскрытия» латентной,
«скрытой» грамматики). Во-вторых, это некоторая десемантизация
основного компонента (в части грамматической семантики, разумеется: причастие в
составе перфектной формы теряет пассивное значение, становится партиципоидом).
3.4.
Функциональная неразложимость.
Грамматическое значение целого начинает восприниматься все менее и менее расчлененно, аналитическая конструкция становится
аналитической формой, функционирует в составе дискурса почти как универб (англ. have seen – have never
seen; ср. сходное явление в лексике: англ. im-bloody-possible).
Изменения функциональные подтверждаются и отражаются в последующих формальных
изменениях (потеря предлога в будущем английском прогрессиве:
(… → a-hunting
→ hunting; аналогично в разговорном варианте going to → gonna ; расхождение артикля и числительного-протоартикля ān и an/a).
В перфектных аналитических конструкциях
причастие теряет согласование с дополнением полностью или частично (по типу имею сделанное/ный/ную – имею сделавши). В английском,
немецком, испанском этот процесс полностью завершился. Онтогностика
французского перфекта показывает неустойчивость, атавизм согласования. В
большинстве случаев это простой орфографический знак, фонетическое соответствие
которому возможно лишь в некоторых случаях liaison. В разговорной речи часто
встречается рассогласование: la peine
qu’on a pris
(вместо prise),
la boîte qu’elle a ouvert
(вместо ouverte), примеры взяты из (Frei H.,
1929, с.182-183). Э.Таназе свидетельствует, что 92,5%
французских глаголов имеют неизменяемый партиципоид в устной речи (Tanase E., 1976, c.476). Аналогичные наблюдения сделаны и в итальянском: la lettera che ho scritto/la
lettera che ho scritta; Ho visto la ragazza – L’ho visto/L’ho vista (Бурсье Э., 1952, 460-461; Massmann A.V.,
1976, c.469-472). Редукция выравнивает окончания в некоторых диалектах (Abruzzo,
Calabria): ha tagliate na pezze de turchine, e glie la messe addosse = ha tagliato una pezza di turchino, e
gliel’ha messa addosso (Menarini A., 1947, c.22).
Формальное «выравнивание» выражается не
только в потере согласования причастия и унификации формы партиципоида,
но и в унификации употребляемого вспомогательного компонента: иметь
вытесняет быть в перфектных формах: He is gone –
анахронизм в английском; Il est allé
– пока норма во французском. Процесс унификации формы по закону аналогии
наблюдается во французском и итальянском: il s’a amusé (вместо s’est),
je m’ai trompé (вместо me suis)
(Frei H., 1929, c.184);
on a monté, on a
descendu (вместо on est) (Sauvageot A., 1957, c.143). В итальянских диалектах
наблюдается полный набор вариантов: от вытеснения essere глаголом avere – до
перемены их местами (De
Mauro T., 1969): sei ditto (detto) вместо ha ditto (Abruzzo); M’aggiu susuto a l’arba, stamattina
= Mi sono alzata all’alba
stamattina (Napoli). Иногда, в рамках грамматико-контекстуального комплекса (форма +
лексика + контекст (Кашкин В.Б., 1991, с.14-16; 2001, c.49-51) глаголы иметь и быть
дифференцируют переходность/непереходность синтаксически: Sono corso alla posta
«Я побежал на почту» vs. Hanno corso duecento metri «Они пробежали двести метров». Права Е.А.Реферовская (Реферовская Е.А,
1949, с.157-159), говоря, что переходных или непереходных глаголов по природе
нет, а есть переходное или непереходное употребление (естественно, в рамках
сочетаемости, в скрытой грамматике).
Тенденция к унификации формы
проявляется и в установлении постоянного места компонентов по отношению друг к
другу и в высказывании. При этом безразлично, постпозиция ли предпочитается для
вспомогательного компонента, либо препозиция (ср. постпозитивный артикль в
румынском, болгарском и датском – с возможностью отделения), законы перемещения
(например, в немецком в придаточном предложении) также вовсе не «вольные». Ср.:
Есть у меня один друг… и Есть у меня друг один… – протоартикль с довольно свободным положением в
высказывании; и Ich habe ein Freund, I have
a friend и т.п. в артиклевом языке.
3.5.
Формальная неразложимость.
Классические примеры – теория агглютинации Боппа и
реальный факт синтетизации, наблюдавшийся в случае с
французским (примеры даны ранее) и армянским будущим: kamim grel → kgrem (Макаев
Э.А., 1977, С. 149-154).
Формальная неразложимость начинается с
потери вспомогательным компонентом фонетической, ритмической самостоятельности
(англ. ‘ll
от will и shall; нем. hab’ от habe и т.д.). Редукция может
привести к дивергенции форм самостоятельной лексемы и вспомогательного
компонента (англ. one
и an). В
плане футурогностики есть тенденции к формированию
препозитивных формантов (gonnado;
jvaisécrire
и т.п.). Подобная идея высказывается рядом исследователей (Жирмунский
В.М., 1965, с.55; Pulgram E., 1967, 1644-1647; Гак В.Г., 1976,
с.95). Второй возможный путь – эллипсис вспомогательного компонента (He done).
Последний, как известно, наблюдался в истории русской формы прошедшего времени,
от аналитизма которой остался лишь партиципоид на –л, воспринимаемый ныне как самостоятельная форма.
Таким образом, исследование истории и
современных тенденций развития аналитических образований в разных языках
подтверждает возможность взаимной экстраполяции процедур и моделей ретро- и онтогностики, получения
прогностического знания о путях будущего развития исследуемых языковых явлений.
Таблица
1
Стадии развития аналитических
образований
|
стадия |
примеры |
||||
|
1. |
синтаксическая |
I |
habeo NAcc |
habeo NAcc |
going
to New York |
|
2. |
лексико-грамматическая |
|
´habeo
NAcc ´factum |
´cantare
´habeo |
´going
to ´do |
|
3. |
грамматизация |
|
|
|
|
|
4. |
функциональная
неразложимость |
II |
ho
´fatto (have
´done) |
*cantar aio |
going
to ´do |
|
5. |
формальная неразложимость |
|
→ (‘ve
done) |
chanterai |
→(gonnado) |
Литература
АЛИСОВА Т.Б. Константы языкового
развития и типология романских языков / Т.Б.Алисова // Известия АН СССР. – Серия
литературы и языка. – Т.39. – № 1. – 1980. – С. 3-12.
БУРСЬЕ Э. Основы романского языкознания
/ Э.Бурсье. – М.: Изд-во лит.
на иностр. языках, 1952. –
672 с.
ВИНОГРАДОВ В.В. Русский язык /
Виноградов В.В. – М.: Русский язык, 1947. – с.
ГАК В.Г. Сравнительная типология
французского и русского языков. / В.Г.Гак. – Л.: Просвещение, 1977. – 286 с.
ДЬЯКОНОВ И.М. Предисловие /
И.М.Дьяконов // Мифологии древнего мира. – М.: Наука, 1977. – С. 5-12.
Жирмунский
В.М. Об аналитических конструкциях / В.М.Жирмунский
//Аналитические конструкции в языках различных типов. – Л.: Наука, 1965. –
С.5-57.
КРЕТОВ А.А. Контуры лингвистической
прогностики / А.А.Кретов // Проблемы лингвистической
прогностики: Сб. научн. трудов / Под
ред. А.А.Кретова. – Вып.1. – Воронеж: ЦЧКИ, 2000. –
с.3-9.
КАШКИН В.Б. Функциональная типология
перфекта / В.Б.Кашкин. – Воронеж: Изд-во ВГУ, 1991. – 128 с.
КАШКИН В.Б. Функциональная типология
(неопределенный артикль) / В.Б.Кашкин. – Воронеж: Изд-во ВГТУ, 2001. – 255 с.
МАКАЕВ Э.С. Общая теория сравнительного
языкознания / Э.С.Макаев. – М.: Наука, 1977. – 206 с.
МАСЛОВ Ю.С. К утрате простых форм
претерита в германских, романских и славянских языках / Ю.С.Маслов // Проблемы
сравнительной филологии: Сб. статей к 70-летию чл.-корр. АН СССР В.М.Жирмунского. – М.–Л.: Наука, 1964. – С. 192-201.
МЕЩАНИНОВ И.И. Общее языкознание /
И.И.Мещанинов. – Л.: Учпедгиз, 1940. – 260 с.
ПОТЕБНЯ А.А. Из записок по русской
грамматике / А.А.Потебня. – Т.I-II. – М.: Учпедгиз,
1958. – 536 с.
РЕФЕРОВСКАЯ Е.А. К вопросу о категории
вида в языке французского народного эпоса / Е.А.Реферовская
// Уч. зап. ЛГУ. – Сер. филол.
наук. – 1949. – №97. – Вып. 14. – С. 140-159.
СЛОБИН Д. Психолингвистика / Д.Слобин, Дж.Грин. – М.: Прогресс,
1976. – 350 с.
СТЕПАНОВ Ю.С. Имена, предикаты,
предложения (семиологическая грамматика) /
Ю.С.Степанов. – М.: Наука, 1981. – 360 с.
ФРУМКИНА Р.М. «Язык и мышление» как
проблема лингвистического эксперимента / Р.М.Фрумкина // Известия АН СССР. –
Серия литературы и языка. – Т.40. – 1981. – №3. – С.225-236.
ANGLADE J.
Grammaire élémentaire de l’ancien français / J.Anglade. –
Paris: Librairie Armand Colin, 1965. – 248 c.
DE MAURO T. La
lingua italiana e i dialetti / T. De Mauro. – Firenze: La Nuova Italia, 1969. –
372 c.
DIETRICH W. Der
periphrastische Verbalaspekt in den romanischen Sprachen: Dissertation. Tübingen, 1973 / W.Dietrich
// Beiheft zur Zeitschrift für romanische
Philologie. – 1973. –140 c.
FREI H. La grammaire des fautes / H.Frei. – Paris; Genève;
Leipzig: Paul Genthner; Kundig, Otto Harrassowitz, 1929. – 318 c.
GUIRAUD P.
L’ancien français / P.Guiraud. – Paris: Presses universitaires de
France, 1968. – 128 c.
MASSMANN A.V.
Remarques sur la concordance du participle passé en français
moderne / A.V.Massmann // Actes du XIII CILFR. – Québec: Les presses de
l’Université Laval, 1976. – C.467-474.
MENARINI A. Ai
margini della lingua / A.Menarini. – Firenze: G.S.Sansoni Editore, 1947. – 212
c.
PULGRAM E.
Synthetic and Analytic morphological constructs / E.Pulgram // Innsbrucker
Beiträge zur Kulturwissenschaft. – Band 9/10. – 1963. – C.35-42.
PULGRAM E. Trends and predictions / E.Pulgram. –
To Honor Roman Jakobson // Janua
Linguarum. – Ser.Maior. –
XXI-XXXIII. – The Hague–Paris: Mouton, 1967. – C.1634-1649.
SAMUELS M.L. Linguistic Evolution with Special Reference to English / M.L.Samuels. –
SAUVAGEOT A. Les
procédés expressifs du français contemporain /
A.Sauvageot. – Paris: Librairie C.Klincksieck, 1957. – 242 c.
TANASE E. L’accord
du participe passé dans le français oral / E.Tanase. – Actes du
XIII CILFR. – Québec: Les presses de l’Université Laval, 1976. –
C.475-482.
Опубликовано в сборнике «Проблемы
лингвистической прогностики». Выпуск 3. Воронеж: ЦЧКИ, 2004. С.95-102.